0
160
Пикник на обочине
08 ноября 2007
Первый раз на КАМАЗ я попал в 74 году. Моя семья получила квартиру, и из комнаты в коммуналке мы переехали в чудесную трехкомнатную в “клюшке”. И буквально через месяц после приезда, в октябре, наш класс повели на экскурсию. Это была жемчужина КАМАЗА – завод РИЗ.
То место, где мы оказались, показалось мне космической станцией. Да это и был Космос, ведь в городе я знал только путь от своей “клюшки” в 17-м до школы на Ершова. Конечно, ничего подобного я не видел раньше. Зеленый свет ртутных ламп под потолком. Отливающая фиолетовым блеском стружка, которую мы пихали в карманы. Огромные станки и притягательное вращение деталей, стекающие потоки охлаждающей жидкости /ага.. прямо какой-то Солярис/. Железные ящики с симпатичными гаечками. Гаечки.
А когда мы вышли на воздух, навалилась на нас осенняя темнота, и я понял, что пропал и к дому дороги не найду. «Пойдем, пойдем», - сказал мне Валерка, единственный мой друг в новом классе, и мы побежали к трамваю, который стал для нас спасательной капсулой. Затерянные в пространстве мы тряслись в нем сотню лет, потом долго шли в темноте. Необыкновенное счастье я испытал, когда увидел подъезды родного дома, которые светились в ночи как фонарики – 6 в линию + 2 под углом. Это было прекрасно.
Папа через год мне устроил экскурсию на ПРЗ. Мы опять ехали на трамвае, потом шли пешком вдоль забора и заглянули в корпус. Много лет спустя, я спросил: «Как мы попали на завод без пропуска?» «А там были дырки, - сказал папа, - все и ходили через эти дырки». Мне дали каску, и папа рассказал, что на японских заводах, где он бывал, все строго ходят в касках зеленого цвета, а гостям выдают как раз оранжевые. Пресса, ухающие на разные голоса, содрогание металлического пола. ПРЗ был олицетворением Силы. Второй раз я попал туда после 3-го курса на производственную практику. В самый тяжелый пролет – мы штамповали передний бампер и заднюю поперечину рамы восемь часов подряд. После институтских упражнений с шариковой ручкой переход был ощутимым. Мышцы наливались, во взгляде даже у меня, очкарика, появилась уверенность, вероятно, в завтрашнем дне. А есть-то как хотелось, особенно после второй смены.
С особенной ностальгией вспоминаю цех сборки кабин. Кабины были похожи на люльки в колесе обозрения. Нитка конвейера шла своим путем к главному конвейеру, спускаясь откуда-то сверху после окраски и сушки к нам, простым парням с гайковертами. И мы набрасывались на нее, стараясь не отстать от неумолимого перемещения. Я хватал из ящика кронштейн и прикручивал его к кабине, потом прилаживал к нему трубу с воздухозаборником, похожую на гриб, и закреплял скобкой. Отверстия не совпадали, я мучился и отставал от конвейера, залезал на чужие рабочие места, пока опытные мужики не научили меня гайковертом бить кронштейну по ушам.
Через 2 недели меня как опытного сборщика бросили на майлар. Это такая блестящая полоска, которую надо было заталкивать внутрь резинового уплотнителя лобового стекла. Мы разогревали его, скрученного в спираль, на боку жестяной печки, внутри которой горела мощная лампа. Инструментом, похожим на консервный нож с колесиком, обводили лобовое стекло, отрезая остаток ножом. И если ты был недостаточно расторопен, то майлар застывал, и его приходилось отправлять на повторный разогрев или просто выкидывать. Мы промахивались по длине, отматывая его из бухты на глаз. Порой это напоминало театр абсурда.
Иногда мы успевали прогуляться до соседствующей нитки главного конвейера и посмотреть, как крутые парни в комбинезонах (не чета нам, студентам) ставят на раму движки, прикручивают колеса. Когда наступало святое обеденное время, конвейер застывал, и можно было увидеть умилительную картину. Живая река. Народ рассаживался по кабинкам со своими сверточками, кто по двое, кто в одиночку, и поглощал пищу за неспешным разговором. Колесо обозрения. Однажды мы просидели в кабинках целых 3 дня. Владимирский завод не поставил вовремя стеклоочистителей.
КАМАЗ изменил маленький городишко Набережные Челны, изменил жизнь наших родителей и нашу тоже. Если вы читали Стругацких «Пикник на обочине», то поймете меня. Это Зона, куда мы, как сталкеры, ходим за хабаром, разбрасывая гаечки. И почти каждый оставляет там что-то дорогое. Это наша общая боль. Может быть, там где-то в километровых подземных переходах между заводами, в подвалах скрывается настоящий Золотой Шар. И у него можно попросить.
Счастья всем. Бесплатно. И пусть никто не уйдет обиженный.
www.kamaz.net КАМАЗ еще есть. Официальный сайт.
То место, где мы оказались, показалось мне космической станцией. Да это и был Космос, ведь в городе я знал только путь от своей “клюшки” в 17-м до школы на Ершова. Конечно, ничего подобного я не видел раньше. Зеленый свет ртутных ламп под потолком. Отливающая фиолетовым блеском стружка, которую мы пихали в карманы. Огромные станки и притягательное вращение деталей, стекающие потоки охлаждающей жидкости /ага.. прямо какой-то Солярис/. Железные ящики с симпатичными гаечками. Гаечки.
А когда мы вышли на воздух, навалилась на нас осенняя темнота, и я понял, что пропал и к дому дороги не найду. «Пойдем, пойдем», - сказал мне Валерка, единственный мой друг в новом классе, и мы побежали к трамваю, который стал для нас спасательной капсулой. Затерянные в пространстве мы тряслись в нем сотню лет, потом долго шли в темноте. Необыкновенное счастье я испытал, когда увидел подъезды родного дома, которые светились в ночи как фонарики – 6 в линию + 2 под углом. Это было прекрасно.
Папа через год мне устроил экскурсию на ПРЗ. Мы опять ехали на трамвае, потом шли пешком вдоль забора и заглянули в корпус. Много лет спустя, я спросил: «Как мы попали на завод без пропуска?» «А там были дырки, - сказал папа, - все и ходили через эти дырки». Мне дали каску, и папа рассказал, что на японских заводах, где он бывал, все строго ходят в касках зеленого цвета, а гостям выдают как раз оранжевые. Пресса, ухающие на разные голоса, содрогание металлического пола. ПРЗ был олицетворением Силы. Второй раз я попал туда после 3-го курса на производственную практику. В самый тяжелый пролет – мы штамповали передний бампер и заднюю поперечину рамы восемь часов подряд. После институтских упражнений с шариковой ручкой переход был ощутимым. Мышцы наливались, во взгляде даже у меня, очкарика, появилась уверенность, вероятно, в завтрашнем дне. А есть-то как хотелось, особенно после второй смены.
С особенной ностальгией вспоминаю цех сборки кабин. Кабины были похожи на люльки в колесе обозрения. Нитка конвейера шла своим путем к главному конвейеру, спускаясь откуда-то сверху после окраски и сушки к нам, простым парням с гайковертами. И мы набрасывались на нее, стараясь не отстать от неумолимого перемещения. Я хватал из ящика кронштейн и прикручивал его к кабине, потом прилаживал к нему трубу с воздухозаборником, похожую на гриб, и закреплял скобкой. Отверстия не совпадали, я мучился и отставал от конвейера, залезал на чужие рабочие места, пока опытные мужики не научили меня гайковертом бить кронштейну по ушам.
Через 2 недели меня как опытного сборщика бросили на майлар. Это такая блестящая полоска, которую надо было заталкивать внутрь резинового уплотнителя лобового стекла. Мы разогревали его, скрученного в спираль, на боку жестяной печки, внутри которой горела мощная лампа. Инструментом, похожим на консервный нож с колесиком, обводили лобовое стекло, отрезая остаток ножом. И если ты был недостаточно расторопен, то майлар застывал, и его приходилось отправлять на повторный разогрев или просто выкидывать. Мы промахивались по длине, отматывая его из бухты на глаз. Порой это напоминало театр абсурда.
Иногда мы успевали прогуляться до соседствующей нитки главного конвейера и посмотреть, как крутые парни в комбинезонах (не чета нам, студентам) ставят на раму движки, прикручивают колеса. Когда наступало святое обеденное время, конвейер застывал, и можно было увидеть умилительную картину. Живая река. Народ рассаживался по кабинкам со своими сверточками, кто по двое, кто в одиночку, и поглощал пищу за неспешным разговором. Колесо обозрения. Однажды мы просидели в кабинках целых 3 дня. Владимирский завод не поставил вовремя стеклоочистителей.
КАМАЗ изменил маленький городишко Набережные Челны, изменил жизнь наших родителей и нашу тоже. Если вы читали Стругацких «Пикник на обочине», то поймете меня. Это Зона, куда мы, как сталкеры, ходим за хабаром, разбрасывая гаечки. И почти каждый оставляет там что-то дорогое. Это наша общая боль. Может быть, там где-то в километровых подземных переходах между заводами, в подвалах скрывается настоящий Золотой Шар. И у него можно попросить.
Счастья всем. Бесплатно. И пусть никто не уйдет обиженный.
www.kamaz.net КАМАЗ еще есть. Официальный сайт.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Оставить отзыв
Для того, чтобы оставить отзыв, необходимо войти на сайт! Как это сделать? Проще простого: выбрать одну из ваших любимых социальных сетей и нажать соответствующую кнопку.
Войти через: