Наш Высоцкий. Часть 1

Прошлой осенью мне стукнуло 42.. и хотя я не считаю себя вполне поэтом, все же помню, что на этом сроке жарким летом 80-го ушли из жизни и Высоцкий и Дассен. "Срок жизни увеличился, и, может быть, концы Поэтов отодвинулись на время!"

Я отлично помню тот день, когда я впервые услышал Высоцкого. Именно так. Высоцкого. Не могу, не могу даже в силу возраста называть его Володей… Не правда это будет.
   
Это было еще в Горьком, мне было 8 лет, я стоял на балконе, а кассетную магнитолу National (это загадочное не наше слово) мы поставили на бетонную перекладину, отделяющую нас от соседнего балкона. Из магнитофона неслось "Я самый непьющий из всех мужиков! Во мне есть моральная сила! И наша семья, большинством голосов, снабдив меня списком на 8 листов... в столицу меня снарядила…"

Мне казалось, что я все понимал, поскольку отец, принимая оборудование для ПРЗ, бывал в Москве, привозя оттуда всяких ворох интересных вещей. Все, кроме слова доха.

"Чтобы я привез снохе с ейным мужем по дохе"

Впрочем, это меня не сильно волновало. Я видел, какие блаженные улыбки были на лицах у отца и дяди Толи, когда они вслушивались. И еще мне казалось, что этот голос принадлежит то ли хулигану, то ли эмигранту. Наши так петь не могли, ну никак не могли. У нас тогда была пара кассет с эмигрантскими песнями. Так и остался в памяти сплав: лето, Националь, Высоцкий.
   
Когда в начале сентябре 74-го семья переехала в Челны, только и разговоров было, что о летнем концерте Высоцкого. Наверное, не было и не будет больше в России города, который так искренне обожал его, как это было у нас тогда на молодежной стройке.

Я помню Смехова, который рассказывал, как недовольно бормотала толпа, вынужденная выслушивать выступления актеров, до того, как выйдет на сцену их певец. Пока не вышел Высоцкий и не призвал всех к порядку. Как Любимов рассказывал о знаменитом проходе по городу ("Он шел как Спартак!") под песни, ревущие из выставленных в окнах колонок.

Так или иначе, к 7 классу я знал уже весь репертуар. Помню на перемене ко мне подошли две одноклассницы, которые жили в соседних подъездах и попросили послушать записи. Магнитофон, а тогда у меня уже был Sony (один из первых, со встроенным динамиком и выносными колонками) был такой ценностью, что о том, чтобы вынести его из дому не было и речи. Они пришли и просидели часа три с серьезными лицами, а я чувствовал себя неуютно, бросаясь крутить ручку громкости на фразах вроде "Гидрит и ангидрит" (которая мне казалась ужасно неприличной - эту тему мы еще не проходили по химии) или "…она спала со всей Ордынкою…", или "возле города Пекина, ходят-бродят хунвейбины".

"Товарищи ученые, кончайте поножовщину,
Бросайте ваши опыты, гидрид и ангидрид:
Садитеся в полуторки, валяйте к нам в Тамбовщину, -
А гамма-излучение денек повременит…"

Ну что я мог тогда понимать! Мне казалось, что автор справедливо шпыняет засидевшихся товарищей и призывает их подышать свежим воздухом. Что я тогда мог понимать в советской реальности? Прошел почти десяток лет, когда я вспомнил эти самые строчки, поехав на эти самые поля убирать картошку с доцентами и кандидатами. Или когда мы таскали мраморную крошку на третий этаж нового корпуса КАМПИ, ругая тогдашнего проректора, который сэкономил на элементарном подъемнике?

А вот это… "Уважаемый редактор! Может лучше про реактор, про любимый лунный трактор… Ну нельзя же, год подряд - то тарелками пугают, дескать подлые летают, то у вас собаки лают, то руины говорят!" Мальчишками мы просто обожали "Очевидное-невероятное", бредили Бермудским треугольником, но почему-то недолюбливали его ведущего. Наверное, за то, что он постоянно перебивал собеседников. И эти строчки про реактор моментально стали классикой… Да наберите их в строке поиска - сами увидите. А мы с тех пор поумнели.

А когда все бредили шахматами - "Мы сыграли с Талем 10 партий, в преферанс, в очко и на бильярде… Таль сказал - Такой не подведет!"

Для меня, его песни были иллюстрированными рассказами про взрослую жизнь, по которым я учился. Так и получалось, что в разные периоды жизни строчки сами собой возникали в моей памяти. По серьезным случаям и не очень.
   
Помню, поехали с семьей в лес на новенькой "классике". Съехали с проселочной дороге на травку, и пошли грибочки искать. Утро, туман, все прелести, тут и дождик покапал. Набрали пару ведер волнушек, а обратно никак - забуксовали на скользкой траве. Хорошо мимо ехал старенький Москвич - помог, взял на буксир. Выскочили на дорогу - что у вас такое под днищем крутится, говорит! Пригляделись - полпригорка травы на кардан намоталось. Полчаса лежали с отцом на машинном тенте, по кусочкам срезая пласты.

Вот и вспомнилось… "Наматывая мили на кардан, я пулю в скат влепить себе не дам..." Была поэтическая метафора, а получилось так реально.

"Считай по нашему, мы выпили немного, не вру, ей Богу - скажи Серега". "Ой, где был я вчера, не найду днем с огнем! Вот помню только, стены были с обоями!"

Девушка, здравствуйте!
Как вас звать? Тома.
Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая!
Быть не может, повторите, я уверен - дома!
А, вот уже ответили... Ну, здравствуй, - это я!

Про кого же это все?

Поэт сворачивает реальность до архетипа. Это Герой, это Трус. Зек, Пьяница, да просто Мужик. Это Любовь, а это Ненависть. Это Театр.
   
Ведь сколько было "реальных произведений" про жизнь. Особенно кинофильмов постперестроечных. Нальют ванну грязи, выкупают всех и говорят - это правда! А спроси - стали ли мы лучше? Да нет, только еще противнее жить. А у Высоцкого был Театр, который, никого не унижал и не пачкал. Ни Персонажа, ни Зрителя.

Прочел недавно, что у каждого был свой Высоцкий. Свои любимые песни. Да. Это, наверное, так. И для каждого - свой.