«Я живу там, где есть возможность творить»

Соединить цирк с оперой, живописью, симфонической музыкой и балетом - примерно так видит свою задачу новый художественный руководитель Санкт-Петербургского государственного цирка на Фонтанке, известного также как Цирк Чинизелли. В Петербург Вячеслав Полунин приедет через две недели вместе со «Снежным шоу», которое скоро будет отмечать 20-летний юбилей. Корреспондент РБК daily WEEKEND ТАТЬЯНА ФИЛИППОВА узнала у ВЯЧЕСЛАВА ПОЛУНИНА, каким он видит петербургский цирк.

- Где вас застало предложение возглавить питерский цирк?

- Каждый декабрь мы обычно показываем «Снежное шоу» в Лондоне. Когда представление заканчивается, начинают продавать билеты на следующий год, и вот оттуда я срочно поехал к министру культуры, потому что он меня вызвал, и сказал: да, я берусь за это дело.

- Многих удивило, что вы приняли предложение министра. Вы ведь не цирковой человек.

- Для меня цирк - это радость и чудо. Меня поражает, что там такое количество самоотверженных людей, которые любят свою работу не потому, что им за нее платят, а просто потому, что они этим живут. И я надеюсь, что в Цирке на Фонтанке таких людей много, просто у них не было возможности себя реализовать. По соображениям экономическим, организационным, да и время такое было... Ну какой мог быть цирк в последние двадцать лет? А сейчас, я надеюсь, время пришло, и поэтому нас вытаскивают из наших берлог, где мы думаем про свои мечты, не обращая внимания на то, что вокруг происходит.

- Как вы считаете, каким должен быть современный цирк? Должен ли он под­держивать старые цирковые традиции? Или сейчас нужно все начинать с чистого листа?

- Для меня цирк - это часть искусства. Понятно, что он главный в этом месте, потому что здание сделано для этого. Но если мы обрежем все ниточки между искусствами и станем заниматься только цирком, мы будем очень скучными и отсталыми.

У меня есть идея, с которой я сейчас и еду в Питер, - сделать вокруг Цирка на Фонтанке цирковой квартал. Там есть прекрасный сад, и мне хочется его превратить в сюрреалистическое пространство, я ему даже название уже придумал - «Чудесад». Так как я уже давно этим занимаюсь, у меня под Парижем есть несколько гектаров земли и культурный центр для экспериментов в области ленд-арта, я всех замечательных мастеров этого дела знаю - и по миру, и здесь, в Питере.

Вот сейчас мы работаем с двумя дизайнерами: один занимается звуком, другой - туманом. Мы теперь можем включать туман любой интенсивности в любой точке сада. Или возьмем звук: ты идешь по дорожке сада, и вдруг через тебя проходит огромный состав поезда, а рядом по воде - огромная волна. То есть мы играем с природой в игры.

Почему я все это говорю? Потому что цирк сейчас не может тупо сохранять традицию. Он должен стремиться понять, что сегодня происходит с культурой, искусством, человеком. Конечно же, это должен быть современный цирк. Но еще Мейерхольд говорил: «Чем дальше хочешь забросить руку вперед, тем дальше придется забросить ногу назад». Для того чтобы стремиться вперед, я должен все традиции цирка изучить, и, слава богу, это легко сделать, потому что в Цирке на Фонтанке находится великий музей циркового искусства, просто необычайный. Это удивительное место, и я счастлив, что у меня есть возможность туда погрузиться и использовать во всех своих проектах архивные материалы. Например, я задумал сделать на Новый год для детей представление - такое, какие делал Чинизелли. Если покопаться в архивах, много интересного можно найти, просто надо не жалеть времени.

- Хватит ли у вас времени на все? Вы ведь живете под Парижем, это довольно далеко от цирка на Фонтанке...

- Я живу там, где есть возможность творить. Долгое время центром для меня был Лондон. С тех пор как французы дали мне возможность заниматься моим проектом театрализации жизни по Евреинову, я много времени провожу во Франции, потому что там у меня творческая лаборатория. Я, кстати, Москву не бросаю: мы с Сергеем Капковым сейчас говорим о том, как сделать здесь постоянный фестиваль уличного театра. Меня хватит на все, потому что я не один, у меня огромное количество друзей, и все они просто творяги, у них шило в заднице, они хотят и то перевернуть, и это обновить...

Антон Адасинский из Германии мне уже звонил: «Что, правда? Когда выезжать?» Мише Шемякину, с которым мы делали Венецианский карнавал, я сам позвонил: «Миша, у нас есть дела». Все приедут, если их здесь будут поддерживать.

В этом году я третий раз поеду на Burning Man - один из великих фестивалей, на который собираются десятки тысяч творческих людей, чтобы показать нечто невозможное и сумасшедшее. Может быть, стоит притащить оттуда людей в питер­ский цирк. Мест, где кипит энергия творчества, их много, и таких людей много. Нужно просто делать заповедники творческих людей. Птиц мы охраняем, а творческих людей не охраняем, им приходится выживать. Нужно учиться делать заповедники для творчества. Одним из них и будет цирк.

- Как вы поступите с теми, кто сейчас работает в Цирке на Фонтанке?

- Так как я человек очень аккуратный, никогда не иду на конфликт. Сначала постараюсь понять, чего хотят люди, которые сейчас там. Надо дать им возможность сделать все, о чем они мечтали. Конечно, у меня есть и свои мечты, их куча, я буду стараться, чтобы и они реализовывались. Намечу пять-шесть проектов, которые у меня уже шевелятся, приглашу лучших своих друзей - не важно, где они живут, в Нью-Йорке, на Камчатке или в Питере, - и сделаем вокруг цирка какой-нибудь клуб, чтобы в этом месте возникла живая атмосфера человеческого общения. Кафеюшку какую-нибудь, «Пульчинелло», чтобы цирковые старички там собирались.

- А кто сейчас лидирует в цирковом искусстве? Какой цирк вы бы хотели взять за образец?

- Думаю, что самые интересные вещи в последние два десятилетия произошли в Канаде и во Франции. В Канаде, где вырос Cirque du Soleil и показал мощную идею современного цирка, сейчас уже десятки цирков, которые от него не отстают. Cirque du Soleil лидирует, потому что у него огромный экономиче­ский потенциал, но и новые цирки там потрясающие.

Первое, что я сделаю, - лучшие мировые цирки покажут в Питере и Москве. Каждые полгода должен приезжать цирк, который прорвался, нашел новую идею. Француз­ский цирк - особая ветка, которая мне очень нравится, потому что я сам одной ногой нахожусь в театре, другой - в цирке. Каждый год во Франции рождается новая труппа, потому что государство придумало целую систему поддержки. Прежде всего дало средства, а потом предложило лучшим режиссерам, хореографам, кинорежиссерам прийти в цирк. Я с ними со всеми очень дружу, хорошо знаю эту культуру и считаю, что и нам обязательно надо так делать.

- Я бы хотела увидеть все шоу, которые поставил Даниэле Финци Паска.

- Ты смотрела шоу «Кортео»? Гениальное произведение, как «Мона Лиза». Даниэле - великий человек. Мы с ним дружим, он уже думает, что и как будет делать здесь, у нас. Это концептуальный цирк, построенный на игре фантазии, открывающий новые горизонты.

- Но это ведь не тот цирк, к которому привыкла наша публика.

- Да, мне обязательно скажут: а где тройное сальто? Я думаю, что моя задача - балансировать и искать возможность сделать так, чтобы каждый зритель получил свой цирк. Вот как в «Снежном шоу»: я стараюсь, чтобы у всех была возможность и поиграть, и поплакать, и сделать какие-то интеллектуальные открытия. В цирке, о котором я мечтаю, никто не должен оказаться за забором.

- А будут ли в вашем цирке укротители зверей?

- Сложный вопрос. Я бы хотел, чтобы его решало все общество. Если двадцать первый век не хочет принимать цирк таким, каким он был в традиционном виде, значит, нужно искать новую формулу. Я сам обожаю животных, но чувствую большое напряжение, когда с ними поступают не так.

Я восхищен номером, когда акробат делает свои движения, а по нему бежит белая крыса все время вверх. Удивительной красоты номер. Если крыса счастлива, я буду рад, чтобы этот номер у меня был. Все должны быть счастливы.

- Тут непременно хочется пожелать, чтобы так и было.

- Понятно, что есть разные волки в кустах - как выскочат, как выпрыгнут... Но мы будем настойчивы. Я в принципе не помню, чтобы что-то задуманное у меня не получилось. Иногда это занимает десять лет, двадцать лет, но я все равно своего добиваюсь.

- Как вы думаете, сколько времени уйдет, чтобы сделать все, что вы хотите, в Цирке на Фонтанке?

- Не знаю, надо туда прийти, посмотреть, понять ритмы, увидеть людей, потом подсчитать финансы, а потом подумать, как заработать деньги. Деньги мы найдем, я в этом уверен. Я же все-таки в экономическом институте учился. И сделал первый самоокупаемый театр в стране в 1985 году. С точки зрения экономики я достаточно профессиональный человек.